«ЗАРУБЕЖКА БЕЗ ГРАНИЦ!» // МЕЖДУНАРОДНЫЕ РЕШЕНИЯ: ВЕТО, КОНСЕНСУС И КОЕ-ЧТО ПО СТАРОЙ ДРУЖБЕ

Кабинет. Высокие потолки. Три телефона на столе: один прямой, другой красный, третий – внутренний. На стене – карта мира, старая, с потёртостями. Из колонок радио: "…в Женеве начались переговоры…".

Когда речь заходит о том, как принимаются решения в международной политике, большинство ждут традиционной схемы: собрались в кабинете важные дяди и тёти, покрутили глобус, разгладили усы, подписали бумажку — и вот вам новое историческое соглашение. Но, как говорится, реальность богаче любой легенды.

Всё, что касается внешней политики государств — от сетей и кулуарных кругов до голосований и параграфов — это целый мир. Какое там простое «принятие решения»! Это настоящий «лабиринт» по международным отношениям — со своими формулами, личными амбициями и модой на теоретические подходы.

Давайте пройдёмся по всем этим подходам, моделям и организациям — и заодно посмотрим, как эти скучноватые на бумаге «механизмы принятия решений» работают в реальности. Откроем дверь в кабинет внешнеполитического сотрудника и послушаем, как шуршат бумаги, как кто-то кому-то обещает «пряник», а кто-то — грозится показать «кнут».

Ну что ж, приступим!

Нормативный подход: в гостях у формальной логики

Для начала приоткроем занавес и посмотрим на нормативный (прескриптивный) подход. В нём таится идея: вот оно, совершенное принятие решения! Шаг левее, шаг правее – расстрел логикой. Никакого места для сомнений, эмоций, компромиссов. Есть чёткие критерии, есть формульный подход, и человек, принимающий решение, выступает строго в роли рационального робота. Как в «Терминаторе» – информация поступает, мозг-алгоритм бездушно её обрабатывает, выдаёт точную инструкцию.

Чем это хорошо? Мы получаем возможность прикинуть и даже просчитать внешнеполитическую ситуацию на основе математики или формальной логики. Но, простите, мир-то в общем растрёпан, там люди не роботы, у них ненормированная нервная система, симпатии, привязанности к своей любимой кошке и банковскому счёту в Швейцарии. Поэтому нормативный подход – это ведь не замена реальности, а скорее «как должно быть, если бы политики были беспристрастными айтишниками».

Модель «ограниченной рациональности» Герберта Саймона

Это самая знаменитая среди «нормативщиков». Саймон утверждал: мир сложен, а голова политика не бесконечна. Плюс, честно признаемся, не всегда у этого политика есть желание слишком долго копаться во всех альтернативных вариантах. В итоге часто принимается первое попавшееся «более-менее нормальное» решение, а не то самое идеальное, которое мы в теории могли бы высчитать. На практике модель Саймона используют часто, и даже такие исторические решения, как ввод советских войск в Афганистан или американская агрессия во Вьетнаме, анализировали через призму «ограниченной рациональности».

Сетевая модель (Д. Ноук, Дж. Ричардсон, М. Кастельс)

Здесь нас подводят к идее: «Власть структуры сильнее структуры власти», – фраза Мануэля Кастельса, который разрабатывал концепцию сетевых обществ. Теперь всё в сетях: министерства, канцелярии, советники, внешнеполитические институты… Кто там рулит на самом деле, непонятно. Решение, по сути, во многом «вытекает» из структуры отношений и коммуникаций, а не диктуется одним начальником. Пример прост: в США послом может оказаться не дипломат карьеры, а, скажем, приятель президента, давший на ту же президентскую кампанию немалую сумму. В итоге решение в международной политике оказывается результатом больших и малых связей всех этих фигур. Захватывающее действие под соусом интриг и перетягиваний канатов.

Модель политико-управленческого цикла (Д. Истон)

Американский политолог Дэвид Истон пошёл ещё дальше и описал почти живой круговорот воды в природе, только в политике:

Вход – когда от социума идут требования (не хотите ли снизить налоги, нарастить оборону и т.д.) и поддержка власти.
Конверсия – в кабинетах «лица, принимающие решения», всё это жуют и превращают в конкретные альтернативы: куда послать войска, где понизить таможенные барьеры.
Выход – когда эти решения воплощаются: «чинуши» подписывают указы, министерства исполняют, послы едут, солдаты маршируют, учёные рапортуют.
Обратная связь – общество проверяет: «Ага, вы ввели санкции – продукты подорожали, что за дела?!» Или наоборот: «Здорово, спасибо за безвиз!». И снова всё начинается с «входа», со свежих требований. Вечный перпетуум-мобиле.

Дескриптивный подход: как всё бывает на самом деле

Переезжаем из мира идеальных конструкций в реальность. Дескриптивный подход не рассказывает, «как надо», а описывает, «как есть». Человеческие эмоции, хаос, отсутствие полной информации, жадность, лень, хитрые улыбки, заигрование ядерной дубиной, – всё, как любит реальная политика.

Бихевиористская модель (Гарольд Лассуэлл)

Эта школа восходит к психологии: «стимул – реакция». Тут правит поощрение и наказание. Хотите, чтобы страна шла вам навстречу? Предложите ей экономическую помощь или признание, чтобы она почувствовала себя покрепче. Отказываетесь? Нарветесь на санкции, блокировки, угрозы силой. И да, США этот подход особенно любят. Тому свидетели отношения Вашингтона с нашими соседями из постсоветского пространства: «Делай, как скажем – пряник, не делай – кнут».

Модель «всеобщей рациональности» (снова Саймон)

Тут видоизменяется подход: все ведут себя, как экономические агенты, стремящиеся к максимизации своей выгоды. Внешнеполитические ведомства, как и фирмы на рынке, будут стараться выбить бюджет, ресурсы, влияние, объём полномочий. В итоге решения, принимаемые в международных делах, может диктовать логика «а что будет выгодно именно этому министерству или вот этой группе чиновников?» – и кто же станет их ругать за это, если они-то рациональны, а все вокруг играют по тем же правилам?

Инкременталистская модель

Слово «инкремент» намекает: делаем всё маленькими шажками. Если хотите решить большую внешнеполитическую задачу – распилите её на кусочки: действуем не революционно, а эволюционно. Совершенство недостижимо, так хоть на сантиметр продвинемся вперёд. Участники торгуются, меряются силами, в суматохе выбивают свои интересы – и, как итог, решение далеко не идеально, зато лучше, чем ничего. «Маленький шажочек – плюс два процента улучшений» — что-то вроде философии: пусть мир будет меняться медленно, зато без масштабных провалов.

Модель групповой репрезентации (Роберт Даль)

Включаем социологию: общество неоднородно. Доступ к «красной кнопке» (или ключу от сейфа с важными документами) имеют чиновники, элиты, люди с серьёзной поддержкой. А у простых смертных, ну… есть шанс написать в соцсетях? Или выйти на митинг? Понятно, что весы не равны. В итоге мы видим личное влияние конкретных персон. Неудивительно, что мир с такой любовью спрашивал: «Who is Mister Putin?». Мы прекрасно понимаем, что эти люди своими особенностями характера, образованием, привычками могут глобально свернуть историю. А мы потом разбираемся, что это было…

Модели принятия решений с риском

Мир пропитан риском. Карибский кризис, решившийся на грани ядерной войны, ввод войск в Ирак – это не встречи в вязаных свитерах. И есть классический метод учёта риска: берём «выплату» (ценность события) и умножаем на вероятность. Получаем что-то вроде «средней выгоды», и уже потом «идём вабанк» или «сдаём карты». Но есть тонкости: ценность бывает объективной («валюта», «территория», «ресурсы») или субъективной («гордость нации», «престиж»), а вероятность тоже кто-то оценивает по-разному. И получаем три главные модели:

Ожидаемая ценность (EV) = P₀ × V. Здесь у нас всё объективно: и вероятность события, и цена (ценность) его исхода.
Ожидаемая полезность (EU) = P₀ × U. Вероятность по-прежнему объективная, а вот U – субъективная ценность для конкретного участника. Для одного – это «манна небесная», для другого – «ящик Пандоры».
Субъективно ожидаемая полезность (SEU) = Ps × U. Тут уже и вероятность субъективная, и полезность субъективна. Иными словами, я считаю, что вот этот риск «не такой уж страшный», а выгода «огого какая!» – и уже лечу в бой, пока другие не решаются.

Практика принятия внешнеполитических решений в России

Покидаем облака теории и смотрим, «как там у нас». Схема примерно следующая:

Подготовительный этап: формулируем и интерпретируем внешнеполитические интересы. И тут в хоре голосов звучат политические партии, парламентарии, NGO (НКО), СМИ, эксперты, исследовательские центры. Каждый норовит внести свою нотку. На выходе рождаются концепции – от «давайте дружить со всеми» до «давайте держать все порталы наглухо закрытыми». Высшее руководство приглядывается: как бы выбрать что-то, что решит задачу «сохранить популярность» и заодно «отвечает интересам государства»?
Министерства и ведомства готовят конкретные варианты. Здесь главный дирижёр – Министерство иностранных дел (МИД), но ещё звучат Минобороны, СВР, Совбез, экономические министерства. Куда без них, если речь, например, о поставках нефти и газа? Все эти инициативы, проекты, меморандумы, договора в итоге поступают на стол к президенту.
Президент – режиссёр-постановщик: утверждает, корректирует или отклоняет все эти внешнеполитические предложения. Одобрили – пошли дальше, не одобрили – ищите другой вариант.
Реализация: всё подконтрольно МИДу. Надо ратифицировать международный договор – идём в парламент. Надо провести конкретные мероприятия за рубежом – опять МИД (плюс посольства, консульства и прочие представительства).

Всё это базируется на Конституции, президентском статусе «гаранта» и т.д. У каждого органа своя роль:

Президент определяет направления и представляет страну (может с достоинством произнести речь на мировом форуме, а может и молча подписывать бумаги).
СФ и ГД занимаются законодательным обеспечением (сложноватый процесс, но важен для всяких соглашений и ратификаций).
Правительство воплощает эти решения, оформляя их как практические меры.
Совет Безопасности ищет угрозы национальной безопасности и оценивает, как их нейтрализовать.
Госсовет участвует в разработке задач и стратегических целей (для президента).
МИД – наш главный мотор и координирующая шестерёнка, задаёт внешнеполитический курс, мониторит, чтобы не вышло «лебедь, рак и щука».
И есть ещё федеральные органы исполнительной власти, субъекты РФ – у них своя зона ответственности: кому-то приграничная торговля, кому-то взаимодействие с инвесторами, но всё в духе единообразия.

Международные организации: голосуй или консенсус ищи

Наиболее интригующая часть – «как же голосуют» в международных институтах?

Единогласие: все соглашаются или все что-то подпишут (как в старые времена в Лиге Наций, а также в ЕС по отдельным особо важным вопросам, вроде обороны и налогов).
Большинство: простое (50% + 1 голос) или квалифицированное (две трети, три четверти).
Квалифицированное большинство в Совете ЕС: вообще отдельная песня – там надо ещё 65% населения, чтобы мы были уверены, что решение легитимно (чтобы, например, Литва не имела такого же веса, что и Германия, при всём уважении).
Взвешенное голосование: в МВФ или МБРР кто больше денег внёс, тот и молодец (США, Япония, Китай). Логика «сколько платишь – столько и прав».
Консенсус: все поднимают руки, и никто не возражает вслух. Пример – АСЕАН.
Вето: это наше всё в Совбезе ООН. Любой из пяти постоянных членов сказал «нет» – всё, решение тормозится.

Вот такой в международной политике каждый говорит за себя — громко, напористо, и не всегда слушая других.

Вместо заключения: лирика и жизнь

Теория внешнеполитических решений — отнюдь не сухая наука. Каждая модель — это точка зрения на то, как люди (а иногда и «нелюди», если верить формальной логике) принимают судьбоносные решения. В реальности все эти подходы могут наслаиваться. Найти чистую «рациональную модель» почти невозможно — слишком много неточностей, компромиссов, спешки, – но, тем не менее, наши чиновники, политики, эксперты всё равно пытаются прикинуть выгоду «X», вероятность «Y» — и где-то посередине рождается вполне реальное решение.

Кажется, что самое главное в такой истории – признать: международная политика делается людьми. А люди, как ни крути, не только считают, но ещё и сомневаются, объединяются в коалиции, продвигают своих и держат в уме сто одиннадцать нюансов. И, пожалуй, всё это лишь подтверждает мысль: сама жизнь – лучший драматург. Иногда радостный, иногда трагический, часто ироничный. Но ведь именно от этой многослойной драмы так интересно наблюдать за мировыми делами и стараться понять, почему же, в конце концов, они приняли именно такое решение.

Вот так выглядит кухня внешнеполитических решений: отточенные алгоритмы, перемешанные с амбициями, страха, коммуникаций и стремления к выгоде. А дальше – как говорил один мудрец, «Поживём – увидим».

👉 Подписывайтесь на мой Telegram-канал: https://t.me/druzin. Там — финансы, инсайты, путешествия и никакой скуки!

#зарубежкабезграниц #международныерешения #принятиерешений #геополитика #внешняяполитика #политическаяаналитика #мироваяполитика #дипломатия #политическиемодели #глобальнаяарена #решенияспоследствиями