«ЗАРУБЕЖКА БЕЗ ГРАНИЦ!» // ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: ЖИЗНЬ ПО ПРАВИЛАМ, КОТОРЫХ НИКТО НЕ ЧИТАЛ
Москва. Дом серии И-209. Панель на панельке, всё по шаблону — кроме жизни.
Чай заваривается. Где-то в углу квартиры работает телевизор, за окном — кто-то припарковался на каршеринге по диагонали. А мы с вами — вместо сериала — начинаем разбирать один из самых важных вопросов: почему в одних странах институты работают, а в других — только числятся?
Вроде бы всё ясно: есть ООН, есть ВТО, есть устои, нормы, уставы. А толку? Кто-то ведёт переговоры на саммитах, а кто-то — по телефону с адвокатом. Кто-то договаривается с соседями, а кто-то бьёт посуду.
Но если копнуть глубже, выяснится: за всем этим стоит институциональный анализ — не занудная теория, а настоящий каркас, на котором держится современный мир. С его законами, привычками, неформальными правилами и — главное — возможностью всё переписать, если уж очень надо.
Сейчас покажу. На пальцах, с примерами, чтобы после можно было рассказать даже депутату.
Институциональный анализ: в чём суть?
Институциональный анализ — это, грубо говоря, попытка понять, как в человеческом обществе складываются и работают устойчивые формы поведения: будь то международная организация типа ООН или, скажем, негласное правило, что при встрече надо здороваться. И если вам кажется, что это само собой разумеющееся, то у экономистов и социологов на этот счёт есть целые теории, которые делят институты на формальные («записанные в документах») и неформальные (обычаи, привычки, традиции).
Один из известных гуру институциональной теории — Дуглас Норт, американский экономист. Он объяснил, что институты — это «рамки взаимодействия людей друг с другом». Причём рамки эти могут быть самыми разными: от строгих законов, вроде конституции, до неформальных «кодексов» поведения (туда же можно отнести, например, заваривать ли чай в чайнике или прямо в кружке — в некоторых компаниях это святое дело, а в других никто не обратит внимания).
Другой классик — Эмиль Дюркгейм — вообще видел социальные институты как некую реальность вне индивида: человек рождается и вынужден их принять, вы же не выбираете вольным образом, здороваться ли с соседом при встрече или нет — общество вас к этому «подталкивает».
И получается любопытная ситуация: институты «сидят» в людях глубоко, регулируют их поведение, но в то же время формируются самими людьми, а значит, могут меняться и меняться быстро (причём иногда так быстро, что все вокруг хватаются за голову — как это вот всё понимать!).
Почему это важно для регионоведения?
Поговорим о регионоведе́нии. Звучит красиво, но по сути — это наука о том, как живут и развиваются разные регионы мира, с какими проблемами сталкиваются и какие у них внутренние особенности. С точки зрения институциональной теории, в каждом регионе складывается своя «институциональная среда», своя сеть правил. Одни правила официально записаны (например, свод законов конкретной страны), а другие негласны — культурные установки, традиции, «как принято». И вот когда хотите сравнить, почему в одном регионе всё попёрло в гору, а в другом — застой, то нередко оказывается, что дело именно в наборах этих самых институтов.
Рональд Коуз, ещё один знаток в области институционализма, говорил: «Сравнительный институциональный анализ — это выбор между реальными альтернативами различных соглашений». Говоря по-простому, мы берём одну страну или регион, смотрим, как там устроены институты, потом смотрим на другое место и думаем: «А почему тут законы работают, а там нет?» Или «почему тут люди быстро умеют договариваться, а там вообще всё через колено ломают?» И это не про то, чтобы позлорадствовать, а чтобы найти действительно лучшие варианты решения общих проблем.
Дуглас Норт, в свою очередь, развивал идею, что если у двух регионов похожая география, ресурсы и исторический бэкграунд, но экономика у них развивается по-разному, то, скорее всего, отличие как раз в институциональной среде. И это, кстати, довольно больной вопрос: не всё сводится к «у кого-то есть нефть, а у кого-то нет». Зачастую институты — способность чётко прописать правила, научиться их соблюдать и выстраивать доверие — гораздо важнее любого сырьевого ресурса.
Приёмы и этапы анализа
Чтобы провести институциональный анализ какого-то конкретного региона, нужно:
- Определить, кто (какие акторы) играет важную роль в процессе: бизнес, чиновники, общественные организации и т.д.
- Понять, как они взаимодействуют, и какие у них формы сотрудничества (контракты, «устные договорённости», «обмен услугами», «круговая порука» и пр.).
- Выяснить, какие именно правила и нормы работают: формальные законы, указы, распоряжения, уставы, а также неформальные клятвы, кланы, коррупционные схемы.
- Оценить, насколько эти институты реально эффективны: способствуют ли они развитию бизнеса, приходу инвестиций, снижению социальной напряжённости?
- Следом идёт поиск «институциональных ловушек» — тупиков, когда вся система сама себя запирает, и уже не выбраться. Например, круговая коррупция, из-за которой всем выгоднее поддерживать коррупционные схемы, хотя в глобальной перспективе это губительно.
- А потом — проектирование реформ: «Что если поменяем вот это правило? Поможет ли оно выбраться из ловушки?»
В этом смысле институциональный подход вносит новую краску в региональный анализ: мы начинаем смотреть не только на «географию» или «сырьевые ресурсы», но и на такие «невидимые» категории, как привычки, доверие в обществе, социальные сети.
Международные институты: от норм до «диалогов»
Чтобы понять, как всё это работает в рамках международных отношений, учёные выделили целую серию «институтов», причём некоторые из них — прям как в голливудском кино: «институты-нормы», «институты-субъекты», «институты-практики» и даже «институты-диалоги».
- Институты-нормы — это, по сути, международное право. Для многих стран оно вроде как обязательно, но на деле всё зависит от политической воли, да и от того, на чьей стороне сила. Есть уставы, статуты, разные документы (например, Устав ООН), которые должны направлять государства.
- Институты-субъекты — международные организации. Вот ООН — классический пример, а ещё существуют ВТО, МВФ, НАТО, ЕС и бесчисленные региональные объединения. У них есть учредительные документы, чёткая структура, секретариаты, принципы членства и т.д. Иногда встречаются «параорганизации»: это когда чёткого устава нет, официальной структуры нет, но все почему-то собираются, советуются и совместные заявления делают.
- Институты-практики — например, международные режимы. Это не «режим» в политическом смысле, а упорядоченная система правил: допустим, режим свободной торговли или режим нераспространения ядерного оружия. Когда государства подписываются под этими правилами, они вроде как соглашаются действовать сообща ради общего интереса.
- Институты-диалоги — все эти международные конференции, консультации, переговоры, конгрессы, саммиты и прочие встречи на высшем уровне. Никакой тебе громоздкой организации, просто площадка для разговора, где, тем не менее, вырабатываются пусть неформальные, но правила взаимодействия.
Все эти формы создают впечатляющую картину: мир завязан в огромное количество договорённостей. А на деле, если мы включаем новости, часто видим: то там обострение, то здесь, — вроде институциональная сеть есть, а работает нестабильно. Одни бьются за власть, другие хотят свою выгоду, третьи опасаются вмешательства извне. Именно здесь, кстати, неоинституциональный анализ и становится особенно полезен — он позволяет хотя бы примерно оценить, почему где-то «правила» соблюдаются, а где-то их пытаются обойти (или вообще переписать).
Теория институционального дизайна
Ещё одна интересная ветвь — теория институционального дизайна. Там учёные (Коременос, Липсон, Снайдал, Ачария) старательно исследуют разные региональные организации по всему миру — от Африканского союза до НАТО. И находят любопытные закономерности:
- Оказывается, в развивающихся странах при создании региональных объединений обычно превалируют идеи суверенитета и невмешательства во внутренние дела. То есть основная мысль: «Все мы стремимся остаться независимыми, уважаем границы друг друга, не лезем в чужую политику».
- А у «зрелых» объединений (например, у НАТО) логика была другая с самого начала: «У нас есть функциональная цель — общая безопасность перед внешней угрозой», и организации так и строились.
Вот и выходит: в Европе государства готовы (по крайней мере, на бумаге) чуть поступаться частью своих прав ради общей пользы, а в Африке или Азии главная цель — именно не дать никому лишнего повода вмешаться в местные дела. Отсюда и различия в структуре, механизмах принятия решений, обязательствах участников. Вот вам и отличный пример, как институты (правила) возникают из исторического и геополитического контекста.
Применение институционального анализа в исследованиях регионов
Теперь самое интересное: а как всё это работает конкретно, на примерах? Возьмём, скажем, два близких по ресурсам и географии города в одной стране, которые когда-то имели одинаковые шансы на развитие. Но спустя лет двадцать — один процветает, а другой практически вымер. Анализируешь — и выясняется, что в первом городе администрация, бизнес и жители как-то смогли выработать общие механизмы решения локальных проблем (собственно, выработать «институты» сотрудничества). Во втором же чиновники продолжают действовать по принципу: «У нас всё схвачено», бизнес живёт сам по себе, жители варятся без какой-либо поддержки — и у города нет никакого «общего знаменателя».
По сути, это исследовал российский географ А.Н. Пилясов. Он показывал, что в России есть города, которые, несмотря на вроде бы одинаковые стартовые условия, резко разошлись по траекториям развития. А ключ к разгадке — различия в локальной институциональной среде: у кого-то исторически лучше налажен диалог между властью и обществом (пусть и неформально), а у кого-то нет. Или, например, пришёл сильный инвестор, который наладил вокруг себя сеть партнёрских организаций, создал «кластер», и всё заработало. А если инвесторы там и близко не появляются, то институциональная среда просто не обновляется.
В итоге получается, что сравнительный институциональный анализ — это не скучный сухой отчёт, а вполне себе дедуктивная история: ищем, какие «правила игры» (формальные и неформальные) есть в каждой локации, и пытаемся понять, как они сказываются на экономике, социальной жизни, политике.
Личный вывод (да, с мнением)
Если пытаться подвести черту, то институциональный анализ — это попытка заглянуть чуть глубже в то, из чего складывается взаимодействия людей, фирм, регионов, стран. «Правила игры» видны не всегда, часто они ускользают от глаза: кажется, что всё решает политика или деньги. Но корень-то, по сути, в том, как выстроены правила и насколько их принято уважать — добровольно или из-под палки.
Для меня главное открытие институциональной теории в том, что это очень гуманистичный подход: он показывает, что люди и сообщества могут менять свою судьбу, если научатся менять институты. Не существует полностью предопределённой схемы: да, у вас может не быть нефти, зато могут быть ясные и логичные законы, прозрачные налоговые ставки, готовность договариваться с соседями. И это уже даёт шанс на развитие. А если у вас много ресурсов, но институты работают криво (законы не соблюдаются, коррупция процветает), тогда весь потенциал летит коту под хвост.
Удивительно, как много параллелей можно провести даже с бытовой жизнью. Начните с семьи — ведь там тоже есть свои устоявшиеся обычаи, которые сложно менять: кто моет посуду, кто выносит мусор, кто командует телевизором. Иногда для общего благополучия нужно сесть и переписать «правила игры», договориться заново. И если договориться удалось, это работает долго и приводит к выигрышу всех сторон.
Заключение
Вот так, институциональный анализ открывает глаза на то, как устроен наш мир, будь то на уровне городов, стран или целых региональных блоков. Мы видим, что помимо явных политических и экономических факторов, существует целый пласт негласных правил, традиций, «культурных кодов», которые одни с радостью поддерживают, а другие — саботируют. И всё это напрямую влияет на то, куда движется экономика, как формируются международные организации и почему одни союзы держатся годами, а другие разваливаются, не успев толком родиться.
А самое главное — понимание, что любую конструкцию можно со временем перепроектировать, улучшить её дизайн. И, как говорится, «не боги горшки обжигают». Дуглас Норт и компания учили нас: институты — это не камень, это подвижные рамки, созданные людьми, а значит, люди их и могут менять. И хотя делать это нелегко, но всё же возможно. А нам остаётся только подставлять чашки под хороший чай, пока обсуждаем, как бы переписать эти правила так, чтобы всем нам стало чуток легче и веселее жить.
👉 Подписывайтесь на мой Telegram-канал: https://t.me/druzin. Там — финансы, инсайты, путешествия и никакой скуки!