ЕГИПЕТ ЗАПУСКАЕТ ONEBANK — ПЕРВЫЙ НЕОБАНК ДЛЯ 110 МИЛЛИОНОВ ЖИТЕЛЕЙ
В Египте запускают первый полностью цифровой банк. Казалось бы — рядовая новость из мира финтеха. Но здесь, на берегах Нила, у каждой такой строки есть исторический контекст. Ведь Египет всегда жил контрастами: с одной стороны — тележка с арбузами на улицах Каира, с другой — смартфон с приложением для перевода денег. Страна пирамид теперь возводит новую, но только цифровую «пирамиду» — из кода, серверов и алгоритмов.
И символично, что делает это именно Banque Misr — тот самый «банк нации», который в 1898 году создавал Талаат Харб, чтобы дать египтянам собственный капитал. Он пережил национализации Насера, либерализацию Садата, приватизации 1990-х — и вот теперь сам становится стартапом. В стране, где банк всегда был зданием с колоннами и кассиром за решёткой, появляется банк, которого вообще нельзя потрогать. Onebank существует только в телефоне.
Это больше, чем запуск нового сервиса. Египет, долго живший в офлайне, выходит в цифровой мир Ближнего Востока и Африки.
Банковский флешбек: от колонн к приложению
Чтобы понять масштаб этого переворота, стоит оглянуться назад.
История банковского дела в Египте начиналась задолго до слова «финтех» — в эпоху, когда хлопок был как золото, а Суэцкий канал только строился.
XIX век. Египет — полуколония, влияния британцев, французов, греков. Вместе с ними приходят и банки. Европейские. Их отделения — это филиалы другой цивилизации: колонны в классическом стиле, мраморные полы, вежливые клерки в пиджаках.
В 1898 году появляется Banque Misr — первый настоящий национальный банк. Его основатель Талаат Харб — фигура известная. Инженер, предприниматель, публицист, человек, который говорил: Египту нужен собственный капитал, а не только иностранный. Харб верил: национальный банк — это не только про деньги, но и про национальную независимость.
И действительно: Banque Misr стал не просто кредитным учреждением, а символом. Символом того, что страна с фараонскими пирамидами и британскими протекторами всё-таки может строить своё.
Довоенные десятилетия принесли Египту банковскую архитектуру в буквальном смысле: отделения были монументальны, внушительны, как зримое доказательство новой эпохи. Колонны, кассы, сейфы. Банковский клерк — почётнее старосты. Для крестьянина, приехавшего в город, поход в банк был почти обрядом: как сделка с будущим.
Потом — эпоха Насера. 1950-е. Национализация. Банки становятся инструментом строительства социализма по-египетски. Финансовая система подчиняется государству: деньги — это уже не только экономика, но и политика.
1970-е — Садат и его «инфитах» («открытые двери»). Либерализация. В страну снова приходят иностранные игроки, появляются новые институты. Египет балансирует между социализмом и капитализмом, между Каиром и Вашингтоном.
1990-е — поворот к приватизации. Первые пластиковые карты. Первые банкоматы. Банковские рекламные буклеты в стиле «Запад есть здесь». Но за всем этим неизменно оставалось одно: банк — это здание. Иногда красивое, иногда скромное, но всегда с табличкой и кассиром за решёткой.
Египет и мобильная эволюция
В игру вступает телефон. Не банк, не биржа, не правительство, а именно телефон.
Начало 2000-х. На улицах Каира — миллионы «Нокий» и «Самсунгов». Модели с антенкой и фонариком, с чёрно-белым экраном, на котором в «Змейку» играли чаще, чем в шахматы. Звонок за звонком: брату в деревню, соседке по лестнице, продавцу на базаре. Телефон стал не только средством связи, но и социальным лифтом: у кого есть мобильный, тот уже не деревенский парень, а «человек современный».
К середине 2010-х телефоном обзавёлся почти каждый. Интернет — медленный, но доступный. 3G пришёл позже, чем в Европе, но зато пришёл массово. Facebook (принадлежит компании Meta, запрещенной в РФ) и WhatsApp оказались в Египте популярнее телевидения. И именно смартфон, а не филиал банка, стал главным экраном жизни.
В это время Африка преподнесла всем урок. В Кении появился M-Pesa — мобильные деньги. Простейшая идея: вместо банковского счёта — баланс на телефоне. Деньги можно отправить SMS-кой. Переводить, оплачивать покупки, копить. И вдруг миллионы людей, для которых ближайший банк был за сотни километров, получили доступ к финансам.
Кения стала символом: страна, где у каждого есть мобильный кошелёк, даже если нет ботинок. И в Африке начался «финтех-континентальный сдвиг».
Египет не сразу, но последовал. Появились электронные кошельки, мобильные платежи. Компании вроде Fawry начали менять привычки людей. Но государство смотрело на это с прищуром. Финансовая система — слишком чувствительная сфера, чтобы просто отдать её в руки частникам.
Поэтому Центральный банк Египта запустил стратегию «Cashless society» — общества без наличных. Не стихийный процесс, а план сверху: как строили плотины на Ниле, так решили строить и безналичную экономику.
Banque Misr и ставка на цифру
И здесь снова в центре — старый добрый Banque Misr. Тот самый «банк нации» из 1898-го. Банк, который пережил королей, революции, социализм, либерализацию. И вот теперь он решает сделать шаг в новое столетие.
В 2020 году Banque Misr учреждает дочернюю компанию Misr Digital Innovation. На фоне ковида это выглядело почти как вызов судьбе. Мир сидит на карантине, экономика трещит, нефть падает, а в Египте запускают стартап будущего.
Задача звучала фантастически: построить первый в истории страны цифровой банк. Без филиалов, без мраморных залов, без кассиров за решёткой. Банк, существующий только в телефоне.
Несколько лет шли тесты, переговоры, согласования. И вот теперь, в 2025 году, Центральный банк Египта даёт зелёный свет. Проект официально трансформируется в onebank.
Символично, что банк, который когда-то создавался ради национальной независимости, теперь снова становится флагманом — уже цифровой независимости.
Что значит «цифровой банк» по-египетски
Для Европы или США — ничего нового. Revolut, Monzo, N26. В Эмиратах — Mashreq Neo, Liv, десятки «необанков». Цифровой банк — это уже обыденность, почти бытовая техника: у кого-то есть микроволновка, у кого-то Monzo.
Но Египет до сих пор жил «оффлайн». Здесь банк ассоциировался с отделением: стеклянная дверь, охранник, металлический детектор, очередь к кассе. Здесь до сих пор привычно слышать фразу: «Надо поехать в банк» — как «надо поехать на рынок».
И вот onebank обещает это исправить. Всё — только через приложение.
— Хочешь кредит? Не едешь с кипой бумаг, а делаешь пару кликов.
— Перевод зарплаты? Не бумажное поручение, а свайп по экрану.
— Карта? Виртуальная, под Apple Pay или Google Pay.
— Поддержка? Не строгая дама за решёткой, а чат-бот и онлайн-оператор.
«Мы не строим банк в телефоне. Мы строим банк из телефона», — любят повторять менеджеры проекта. И в этой формуле ключ: не просто перенести привычный филиал на экран, а изменить саму логику отношений с деньгами.
Герои времени: Шериф и Халед
В каждом египетском мегапроекте есть свои фронтмены — харизматичные лидеры, которые превращают сухую реформу в национальную идею. У onebank таких двое.
Первый — Шериф Эль-Бехири, CEO Misr Digital Innovation. Говорит:
«Мы не просто создаём новый цифровой банк; мы переосмысливаем будущее банковской системы Египта».
Второй — Халед Эль Аттар, председатель совета. Его формула ещё пафоснее:
«Новое начало в финансовой истории Египта».
Такая риторика в Египте привычна: здесь любят строить «новый Каир», «новый Суэцкий канал», «новую столицу». Но в случае onebank это не только слова: запуск цифрового банка — действительно политическая задача. Сигнал обществу: государство не только реставрирует храмы и охраняет мумий, но и строит финтех-платформы.
Контекст: цифровизация страны
Onebank нельзя рассматривать в вакууме. Это не стартап из гаража, не инициатива айтишников-энтузиастов. Это часть большой стратегии — «цифрового Египта».
Последние годы правительство запускает проекты один за другим:
- Электронные госуслуги (портал Egypt Digital). Теперь справку из ЗАГСа или налоговую декларацию можно оформить онлайн, хотя ещё недавно за этим нужно было стоять в очереди под портретом Мубарака.
- Смарт-сити. В пустыне строится Новая административная столица — гигантский город будущего с «умными» сетями, цифровыми системами транспорта и датчиками повсюду.
- Расширение мобильного интернета. В стране, где когда-то звонок за границу был роскошью, теперь в сельской местности устанавливают 4G-вышки.
К 2030 году власти ставят задачу: Египет должен войти в число лидеров цифрового развития на Ближнем Востоке и в Африке. Это звучит почти как национальная программа — наравне с Суэцким каналом или строительством Асуанской плотины.
В этой логике onebank — не частная инициатива, а своего рода «витрина прогресса». Банк в телефоне должен показать: страна пирамид готова к новой эре — эре приложений и API.
Сравнение: соседи и конкуренты
Но здесь есть важная деталь: Египет долго отставал.
В ОАЭ цифровые банки уже стали частью нашей жизни. Mashreq Neo запустился ещё в 2017-м. Liv от Emirates NBD давно работает по принципу «банк как лайфстайл-приложение»: тут и депозиты, и скидки на кофейни.
В Саудовской Аравии на фоне «Видения-2030» появились STC Bank и другие необанки, которые делают ставку на молодёжь и интеграцию с цифровыми сервисами.
В Африке соседние Нигерия и Кения давно живут в финтех-реальности. В Нигерии больше 200 финтех-стартапов, от Flutterwave до Paystack. Кения стала символом мобильных денег благодаря M-Pesa.
А вот Египет шёл осторожно. Слишком большой рынок (110 миллионов человек), слишком высокие риски, слишком жёсткий контроль государства.
Именно поэтому старт onebank выглядит особенно значимым. Это первый цифровой банк в стране, где десятки миллионов людей до сих пор не имеют доступа к банковским услугам. Молодёжь со смартфонами есть, потребность в онлайн-платежах огромна, а банковская инфраструктура до сих пор традиционная.
Для сравнения: в Нигерии уровень «небанкизации» (людей без счёта в банке) снижается, но всё ещё высок. В Египте — та же проблема, только возможностей для охвата больше: молодое население, быстрый рост интернета, огромный внутренний рынок.
Таким образом, это — не просто финтех-проект, а попытка сократить разрыв: между филиалом на углу и приложением в кармане.
Что дальше
Onebank — только начало. За ним могут прийти новые игроки. Кто-то из международных финтехов, кто-то из местных стартапов, кто-то из других государственных гигантов.
Государство, скорее всего, будет регулировать жёстко — Египет не из тех стран, где цифровая революция идёт сама собой. Но рынок уже открыт. И если проект выстрелит, то в стране с 110 миллионами жителей появится новый класс потребителей: тех, кто никогда не видел банковский филиал, но привык управлять деньгами с экрана.
Это будет не просто удобство. Это — экономический эффект. Цифровой банк может вывести миллионы людей из «серой зоны», увеличить собираемость налогов, облегчить доступ к кредитам для малого бизнеса.
А для граждан — символ перемен: от бумажного к цифровому, от кассы на углу к приложению в кармане.
Итог
Нил всегда был артерией Египта. Вдоль его берегов строились города, процветала торговля, формировалась цивилизация. Здесь считали урожай, здесь собирали налоги, здесь вели хроники.
Сегодня добавляется новый поток — цифровой. Поток данных, платежей, транзакций.
И в этом потоке — onebank — первый полностью цифровой банк Египта.
Символ страны, которая одновременно живёт в двух мирах: хранит древности в музеях и запускает финтех в смартфонах.
Onebank — это не просто новость о запуске. Это трансформация Египта. Страна пирамид входит в эпоху приложений и API. Делает это амбициозно и с надеждой, что цифровизация принесёт новые возможности миллионам египтян.
👉 Подписывайтесь на мой Telegram-канал: https://t.me/druzin. Там — финансы, инсайты, путешествия и никакой скуки!