«ЗАРУБЕЖКА БЕЗ ГРАНИЦ!» // РУБЛЬ ПОД ПРИКРЫТИЕМ, ИЛИ ДЕНЬГИ С АКЦЕНТОМ ПО УКАЗУ №520
Как иностранный капитал искал, нашёл — и снова ищет — прописку в российских регионах
Они приезжали через «Шереметьево» и исчезали через Стамбул. Они строили заводы в Калуге и получали субсидии на Сахалине. Их называли FDI — Foreign Direct Investment. Или, по-русски, ПИИ — прямые иностранные инвестиции.
Они были «тут» и «там» одновременно: на бумаге — кипрские компании, на деле — французы в цементе, американцы в кормах и японцы в лифтах. После 2022-го их перестали ждать. Зато начали внимательно записывать — кто остался, кто ушёл, кто вернётся через подставное плечо.
И вот теперь — на фоне геополитики и новой карты лояльностей — мы следим не просто за притоком валюты. Мы следим за движением смысла. Потому что иностранные инвестиции — это не только про деньги. Это про то, верит ли мир в страну, а страна — в саму себя.
Этот рассказ про то, как выглядят иностранные инвестиции в регионы России. Кто пришёл, кто ушёл, кто остался. Кто делает ставку на Амур, кто — на Калужский автопром, а кто предпочёл «чемодан — вокзал — buyout».
Как всегда — с личным мнением, с примерами — как вы любите!
«Юнионы» и «корпорэйшны»: зарисовка девяностых
Помните канун 1997-го, когда первая реклама «Сименса» била по телевизорам, а в газетах мелькал термин FDI — свежий импорт из словаря Всемирного банка? В Подмосковье закладывали фундамент завода «Кока-Колы», а где-то под Псковом норвежцы учили заброшенный совхоз мерять удой в литрах, а не ведрах. Казалось, стоит нам открыть калитку, и западный капитал хлынет, как вода в прорубь.
Но вместо половодья вышла сельская капель. От Тюмени до Петрозаводска инвесторы любили две вещи: сырьё и рынок сбыта. Третьего — институциональной гарантии — не хватало. Юристы тогда шептали: «Глава 160-ФЗ? Нормально, только вот арбитраж…» — и, жмурясь, подписывали договор на офшорное СП где-нибудь на Кайманах.
Москва — не Россия, но 79 % всех денег
Сегодня статистика лаконична, как биржевой тикер: 79 % всех прямых иностранных инвестиций за 2021-й осели в Москве. Конечно, мегаполис — это и рынок, и логистика, и кадры. Но главное — это политическая пенка, снимаемая с чашки под названием «столица». Здесь проще договориться, здесь решаются споры, здесь бригада юристов-«бигфоуровцев» доедет до Арбитражного суда быстрее, чем вы успеете сказать «M&A».
Вторую скрипку, будто иллюстрацию к парадоксу, играет Липецкая область — 4,4 %. Металл и глинистая тара для йогурта оказались убедительнее пиар-кампаний более громких регионов. На третьей ноте — Кузбасс: уголёк ведь нужен всем. Ну а дальше — короткая шеренга нефтяных, газовых и алюминиевых периферий, где всё решает ресурс, трубопровод и федеральная налоговая льгота.
Но если развернуть камеру на 180 °, мы увидим 50 регионов-«статистов», куда за год пришёл лишь 1,4 % зарубежного капитала. Вот он, настоящий антагонист российской геоэкономики — путевой лист, в котором дальние субъекты подписываются серой ручкой едва разборчивым «завтра — может быть».
Семь нот привлекательности
Покрутим карту и рассмотрим факторы, за которые борются губернаторы:
- Социально-экономические индикаторы — это как трейлер к фильму: ВРП, кошелёк потребителя и, внезапно, уровень преступности.
- Инфраструктура — те самые «железные рёбра» страны: дороги, магистрали, Дальний Восток с его портами и «точками роста» в пяти часовых поясах — каждую лампочку там включала чья-нибудь долгосрочная облигация.
- Открытость внешней торговле — если местный таможенный пункт видит больше «экспорта», чем футбольный судья — офсайдов, регион зарабатывает валютную репутацию.
- Политика и админресурс — любимая тема инвесткомитетов, где количество справок и «цифра налогового манёвра» весит больше, чем цена цемента.
- Инновации — наука, патенты, технопарки на месте бывших хлебных НИИ, где теперь режут чипы вместо батонов.
- Институты — налоговая дисциплина, долговая целибатность и местная антикоррупционная температура.
- География — морской порт, мягкий климат, граница с Китаем — всё, что превращает логистику из листов зебры в сплошной автобан.
В теории это звучит, как нотная гамма Баха, но в практике порой напоминает баянистов на Ярославском вокзале — каждый тянет свою меху.
«ТОРы», «СЭЗы» и другой алфавит надежды
Вылетаете ночью из Шереметьево, и через восемь часов — холодный туман Владивостока, где огромный баннер указывает: «Свободный порт: добро пожаловать!» Льготная таможня, нулевая прибыль — рай для инвесторов? Отчасти да. ТОРы в Хабаровске или Комсомольске-на-Амуре обещают то же самое: налог на прибыль — ноль, земля почти за спасибо.
Но диалог с бизнесом оказался длиннее расписания авиарейсов. Инвестор — народ суеверный: одна нестыковка в регламенте, и Джамшед едет обратно в Дубай. Так что чудеса свободных портов измеряются не количеством ленточек, а графиком выводимых дивидендов.
2022-й: год, когда лифт поехал вниз
5 августа 2022-го, Указ № 520. Просто цифра, но она накрыла рынок толще, чем снег Транссиба. Запрет на сделки с «недружественными» юрисдикциями превратил инвестиционную сагу в детектив: каждая попытка продать пакет акций обрывается на коридорах Комиссии при Президенте.
Прибыли стали застревать на счётах «С», — словно в зимнем аэропорту: самолёт виден, но трап по льду не проедет. Аналитики хмуро загибают пальцы: дискаунт 50 %, налог 10 %, лимит $1 млрд на конвертацию. В это время на другом конце света акции той же компании подпрыгивают: континенты будто поменялись местами.
«Ушли, но остались»: три сценария от McDonald’s до Veon
- Полный выход — как Volkswagen из Калуги.
- Миноритарка с опционом — McDonald’s и пресловутое «Вкусно — и точка»: под чёрным флагом анонимного фонда вкус бургеров остался прежним, разве что кетчуп теперь смоленский.
- Менеджерский бай-аут — Deloitte утром ещё «Делойт», а вечером уже «Бизнес Солюшнс энд Технологии».
Кто-то записал лосс-мейкинг в отчёт, а российский офис вздохнул спокойнее: рынок-то некуда девать. При этом оставшиеся бренды вдруг пошли в плюс — полтора-то раза рост прибыли! Видимо, когда конкурент уехал, свободная касса работает быстрее.
«Иннополис» и другие истории успеха
В Казани стартаперы цитируют Пастернака под татарский фьюжн-джаз и пишут код для Saas-платформы, которую тут же тестирует «Шнайдер Электрик». Рядом грузовой «КАМАЗ» с итальянским редуктором рождается в локальном кластере — привет Калугe.
А вот на южном берегу Волги, где стоит Саратовский цементник, глобальный LafargeHolcim однажды объявил: «Ставка сделана!». Фабрика получила новую печь, регион — 150 рабочих мест. Идеальный сюжет? Почти. Потому что на соседней заправке инженер жалуется: «Каждый год — новый стандарт охраны труда, костюмы бы поменять». Законодательство, как часовой пояс — всегда впереди.
Почему 50 регионов — в вечном резерве?
Разговор с заместителем главы республики Тыва:
— Мы развернули индустриальный парк, привели свет, газ, китайцев.
— И что?
— Нужна дорога!
Дороги — вот архетип русского инвестиционного романа. Без них сырьё дешевеет в кармане, а айтишник переезжает в Новосибирск или … . Поэтому инфраструктурный разрыв — главная причина, по которой западные CFO даже не открывают папку «Ульяновск» в Excel.
А есть ещё «мягкая» инфраструктура: финансы. Банк под 22 % годовых способен отпугнуть даже золотодобытчика.
Таким образом, половина страны живёт по принципу «не до шика», то есть привлечь отечественный капитал хотя бы на сельское хранение зерна, а зарубежный приходит лишь в качестве спекулятивного зайца.
Рецепт-2025: что меняет региональный инвестстандарт
АСИ, три буквы, которые в чиновничьем мире звучат, как сигнал тревоги. Региональный инвестиционный стандарт обязывает области держать «навигатора» — человека, который любого иностранца проведёт через бюрократический лабиринт. Инвестпортал, ускоренная экспертиза, одна заявка онлайн — уже не мечта.
Москва, Татарстан, Нижегородская и Тюменская области — десятка лидеров рейтинга 2023-го. Но настоящий вызов — трансформировать этот рейтинг из стенда Excel в культурный код. Чтобы каждое муниципальное окно МФЦ стало микро-«Навигатором», а не просто загорелось зелёной пиктограммой в презентации губернатора.
Итоги «на пальцах» и личное послесловие
Иностранный капитал — как турист в Эрмитаже, который купил билет в один зал, но вынужден идти по всему маршруту. Ему любопытно, но шаги тяжелеют от многоярусных проходных. Где-то по пути он встречает улыбчивого экскурсовода в лице местной Корпорации развития — и решает остаться.
России нужны не просто деньги, а знание, экспортное плечо и технологический нерв. Пока Москва собирает сливки иностранных бюджетов, большинство регионов рискуют остаться в тени. Разнообразие режимов — ТОРы, СЭЗы, порты — важно, но ещё важнее прозрачность правил игры и то, чтобы эти правила не меняли каждую весну вместе с таянием снега.
Санкционный 2022-й обнажил главный дефицит — доверие. А ведь доверие — валюта дороже нефти. Если его удастся накапливать устойчиво, статистика, наконец, перестанет быть московским монологом и зазвучит как отражение реальных процессов в регионах.
👉 Подписывайтесь на мой Telegram-канал: https://t.me/druzin. Там — финансы, инсайты, путешествия и никакой скуки!